‘‘Я очень часто возвращаюсь в то наше лето. Особенно часто в такие дни, как сегодня, когда носом вниз и даже небо тротуарного безликого цвета. Я закрываю глаза, сейчас все чаще ладонями и неуклюжими попытками пытаюсь вспомнить твое лицо. Твой упрямый лоб и озорную, всегда взъерошенную бороду, которая всегда отсылкой к доброй старой сказке про Хотабыча, твой взгляд - уверенный, прямой, увесистый, который открывал все двери и знал все ответы, и даже те, которым предстояло прозвучать десятком лет спустя.
Тем летом солнце улыбалось особенно ярко, а каждое утро было особенно ранним. Мы седлали наши шумные велосипеды и отправлялись туда, где было место детству.
Дорога была длинной и для меня, особы хрупкой и во всем не до конца неуверенной, каждый раз испытанием, сопровождаемым хнычем да плачем. Но стоило лишь доехать до холма, как открывалось дыхание, а за ним открывался весь наш мир.
Вот улицы из разноцветных домиков, где живут автомобили. Красный, зеленый, странного горчичного цвета, пересчитываю. А дальше большая железная дорога, заросшая и непричесанная, как спина страшного зловещего чудища, здесь лучше поаккуратничать, притормозить, переступить, вдруг проснётся. А дальше хуже - дорога проселочная, которую согласно табличкам заборным охраняют злые собаки. Боюсь громко дышать, за руку твою хватаюсь, ты обнимаешь, подбадриваешь. Ну вот, миновали, теперь время и позабавиться. Тапки прочь, велосипеды прочь, в траву высокую попадали, она обнимает, укутывает, а ты истории мои любимые рассказываешь. Про Сашку Македонского да Петю Великого. Слушаю. Внимательно. А ноги уже самостоятельно знакомую дорогу натаптывают.
Прибыли. Дом любимый, подскошенный, калитка зеленая, маленькие пчелки в ульях на солнце милуются. Бегу, сердце колотится. Так, погоди, не до конца же дослушала, возвращаюсь, “ Дедушка, а еще расскажи?”. А ты улыбаешься.”
